Автомобиль выехал на Стромынку. В салоне висела тишина. Человек за рулем включил магнитофон и зазвучала словно в издевку протяжная медитативная музыка, которой с недавних времен увлекся Валера.

— Расслабляешься? Правильно делаешь, жизнь нынче здорово натягивает нервы.

«Долбаные гаишники, — злился сутенер. — Когда не надо, тормозят.»

— Выруби ты эту дребедень, — попросил у человека в бежевом плаще один из коротко подстриженных субъектов с заднего сиденья. — Скулы сводит.

«Эти своего не упустят. Обложат данью, девчонок триппером перезаразят.»

Машина затормозила прямо у двери в подъезд. Все четверо поднялись на лифте. Несостоявшийся клиент отпер ключом простенькую дверь. Здесь Валеру ждал тот, кто разговаривал с ним по телефону — простуженный голос можно было узнать безошибочно.

Он начал без долгих предисловий:

— Твоя детка засветила хорошего человека. Она или ты?

— Я похож на сумасшедшего?

— Вот и мы считаем, что это она — по молодости лет. Привези ее сюда. Нам нужно знать заказчика.

— Кого?

У Валеры немного отлегло от сердца. Похоже, его бизнес и доходы этих людей мало интересуют.

— Катю. По крайней мере у тебя она проходит под этим именем. Думаю, у тебя тоже будут к ней определенные претензии. Если статья и фотографии появятся в газете — менты тебя живо вычислят. А она чем рискует? Профессия в любом случае хлебная — какая разница от кого работать?

«Ах ты, тварь! Так меня подставить», — у Валеры перехватило дыхание.

— Тебя никто трогать не собирается. Только приведи девчонку.

— Похоже, ей обещали защиту.

— Не сомневаюсь. Одними бабками не обошлось. Поэтому все должно выглядеть правдоподобно.

Валера сел на стул, у него подкашивались ноги. Все это дерьмо свалилось слишком неожиданно. Трудно просчитать последствия. Предположим, Катька все расскажет. Начнется разборка. Здесь, в квартире, эта публика выглядит грозно, но кто знает, каким окажется соотношение сил. Что если через пару дней другая сторона пожелает привлечь его к ответу? Заранее скрыться? Развалить дело, которое собиралось по крупицам?

— Отправляйся, время не ждет. За тобой будут присматривать. Будь с девчонкой поласковее. Я понимаю, что ты на нее зол, но она не должна ни о чем догадаться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

МАСКА

У следователя Вельяминова редко возникало желание усесться перед телеэкраном. В свободное время хотелось тишины, поэтому он предпочитал газеты. На этот раз, сведя вничью партию в шахматы с сыном, он взглянул на часы и протянул руку за пультом.

— Что я вижу, батя? И тебя проняло? Кто там запустил такую классную передачу?

— Извини, но я бы хотел посмотреть ее один. Это связано с работой.

Вельяминов не собирался отгораживать своего парня от жизни, но этот выпуск «Железной маски» он бы не смог высидеть рядом с сыном.

Своих осведомителей нужно знать хорошо, иначе рано или поздно попадешь впросак. Старший следователь вовсе не считал, что его «голубой» помощник из «Калахари» обязательно будет на сто процентов откровенен с аудиторией. Но послушать передачу стоило. Для начала хотя бы убедиться, что знакомые ребята с девятого канала выполнили его просьбу.

Сын искренне удивился, но спорить не стал. Плотно закрыл за собой дверь. Вельяминов услышал, как он предупредил мать:

— Батя забурился. Просил не беспокоить.

На экране появилась заставка, следом выскочила физиономия ведущего с неприятно-толстыми губами и деланным оживлением в глазах. Продираясь сквозь аплодисменты сидящих в студии людей, он объявил:

— Добрый вечер! Я приветствую поклонников нашей передачи и тех, кто смотрит ее впервые. Напоминаю, у нас с вами есть уникальная возможность услышать рассказ о себе на пределе откровенности. Не всякий из нас способен исповедоваться даже самым близким друзьям. Но маска позволяет нашим героям высказаться без утайки перед миллионной аудиторией.

Встречайте нашего гостя!

В кресло, стоящее на небольшом возвышении уселся человек в темной, почти черной маске с прорезями для глаз и рта. То ли она в самом деле была сделана из железа, то или материал удачно сымитировали — телезрителю понять было трудно.

— Представьтесь, пожалуйста. Никто не ждет, что вы назовете свое настоящее имя. Выберите любое на ваш вкус, чтобы гости студии могли обратиться и задать вопрос.

— Викентий.

«Это он», — Вельяминов распознал знакомую жеманную интонацию.

— Замечательно. Расскажите немного о себе.

Завсегдатай «Калахари» закинул ногу на ногу, облокотился поудобнее.

— В детстве я не выделялся ничем особенным. Разве что не любил слишком шумных игр. Моим любимым занятием было закапывать и раскапывать клады. Обычно я кидал в костер несколько медных монет, чтобы они закоптились как следует. Потом добавлял к ним разноцветные осколки бутылочного стекла. Закапывал клад и старался забыть место. На следующий день начинал поиски.

«Без единой запинки, — отметил Вельяминов. — Он уже завладел вниманием. Выглядит большим профессионалом, чем этот ведущий с его напускным энтузиазмом.»

— Как все дети, любил исследовать пустыри, лазить по чердакам и подвалам. На чердаке соседнего дома обитал настоящий бомж — его звали Никита. Он был вдобавок слабоумным — двухметровый детина, заросший щетиной до самых глаз. Зимой и летом он появлялся во дворе в одном и том же наряде: драные кеды, штаны, едва достающие до щиколоток, какая-то кацавейка, вроде тех, которые надевают сердобольные старушки. Жильцы использовали его в качестве дармовой рабсилы — если кто-то покупал мебель, холодильник или увозил старые вещи на дачу. Днем раньше ему совали в руки кусок хозяйственного мыла и несколько раз повторяли: «Баня, баня». Никита утвердительно мычал в ответ и отправлялся мыться — благо баня находилась через два квартала. Правда, в квартиру его все равно брезговали впускать — останавливали на пороге.

В том же доме жил человек, за которым заезжал шофер на черной «Волге». У нас во дворе называли его директором. Тогда ведь еще не было такого четкого расслоения — дома для богатых, кварталы для рядовых обывателей. Его жена, всегда стильно одетая и причесанная, казалась мне живым воплощением красоты, ума, добра и всех прочих идеальных свойств. Я на расстоянии чувствовал шелковистость ее кожи, я догадывался, что она одна среди всех известных мне женщин пользуется настоящей косметикой. Мысленно я вел с ней долгие беседы… Сейчас вы поймете, почему я так подробно рассказываю об этих людях.

Рассказчик сделал паузу и чисто по-женски заправил прядь волос за ухо.

"Сеанс стриптиза только начинается, — подумал Вельяминов. — Стриптиза души. Он давно ждал этой возможности.

— Однажды в своих странствиях по чердакам я обнаружил щель, через которую мог ясно видеть, что делается в обиталище Никиты. Слабоумный жилец большей частью спал, ходил взад-вперед, тихо мыча себе под нос, или жадно, с хрустом и чавканьем, поедал сырую нечищеную картошку, зачерствелый хлеб, разгрызал кости.

Мне быстро надоело наблюдать за ним. Но как-то раз я расслышал совсем другие звуки: мерное частое дыхание и негромкие стоны. Заглянув в свою щель, я прирос к месту. У Никиты была гостья — жена директора. Она стояла к нему спиной с задранной юбкой, а он, отдуваясь раскачивался взад-вперед. В первый момент мне показалось, что он хочет ее убить каким-то особенно жестоким способом. Ее лицо неземной красоты было искажено как будто от непереносимой боли, умные светло-серые глаза полузакрыты… Прозвучал еще один сдавленный стон.

И вдруг меня током прошибло — я понял, что это стон острого совершенно неизвестного мне наслаждения.

Голос Роберта был настолько выразителен даже в телевизионной трансляции, что Вельяминову показалось — лицо его знакомца из ночного клуба начинает понемногу проступать сквозь маску.

В короткую паузу вклинился ведущий:

— Напоминаю, вы смотрите прямую трансляцию.

Сегодня гость нашей студии человек с нетривиальными наклонностями. Хотя, кто знает, что сулит будущее.